Констанс О`Бэньон - Пламенная
– Я тоже не прочь освежиться, – согласился Гаррет. – Разговор с этим ребенком стоил мне большого труда. Она ничего не смыслит в жизни и не понимает шуток.
Стивен рассмеялся.
– Ты в первый раз встретил особу женского пола, которая не пала тотчас к твоим ногам. И, к несчастью, именно она к тому же твоя жена.
– Я не нахожу здесь повода для шуток, – нахмурился Гаррет. – Черт меня дернул жениться на сопливой девчонке, пусть даже и смышленой. Кстати, я заметил, что ты ей по нраву больше, чем я.
– Не думаю, – уверенно возразил Стивен.
Они спешились, отдали поводья в руки услужливых конюхов, прошли в общую залу и заняли свободный стол возле камина.
Трактирщик немедленно подал им кружки с добрым элем. Гаррет одним глотком ополовинил кружку и утер губы рукавом.
– Лучше бы она была мне сестрой, чем супругой.
– Наберись терпения, Гаррет. Этот бутон скоро распустится и станет прекраснейшим цветком. Я убежден, что ты отхватил себе лучшую невесту на нашем острове.
– У нее больная нога, – грустно произнес Гаррет.
– Я это заметил.
Гаррет с силой ударил по доскам стола, расплескав пиво из вновь принесенных трактирщиком доверху полных кружек.
– Мне противно, что кто-то распорядился моей судьбой. Зачем мне такая жена? Она даже еще не знает, для чего мужчине нужна женщина…
– Неужели тебя не радует возможность стать учителем и давать юной девочке уроки любви? Конечно, соблюдая при этом осторожность.
– Я не хочу тратить на это время, отпущенное мне Господом Богом. Его не так много, мне так кажется.
– Не каркай, как ворон. Никто не знает, какой нам дан срок ходить по земле.
Оба быстро захмелели, и мысли их вознеслись к философским рассуждениям. Но, как это часто бывает за столом, Гаррет на мгновение протрезвел и поинтересовался:
– А зачем ты заставил меня преподнести этой малышке такой дорогой плащ? Неужели ты думаешь, что он ей понравится? Да еще продиктовал какую-то дурацкую записку… Ведь это была твоя идея?
– Да, моя, дружище.
– Какого черта? Тогда и женись на ней, раз она тебе так нравится…
– А куда девать тебя?
– В могилу. Мне стало скучно жить на английской земле. Стоит мне коснуться какой-нибудь женщины, я тут же совершу супружескую измену. А моя честь этого не позволяет…
Они щедро расплатились с владельцем «Утки и лисицы» и на нетвердых ногах направились к коновязи, где их ждали лошади и свита, довольно отрыгивающая вкусный и обильный обед, оплаченный их господином.
Сабина сидела за письменным столом в отцовском кабинете, рассматривая безграмотные счета местных торговцев, которые поступили за последнюю неделю. Ее мать вот-вот должна была родить, и часть хозяйственных дел свалилась на плечи Сабины.
Tea, старая служанка, заглянула в комнату:
– Госпожа! Оставь эти бумаги! Миледи рожает.
Сабина боялась присутствовать при родах, особенно потому, что ее мать уже потеряла пятерых детей сразу после появления их на свет. Спускаясь по лестнице, она задержала взгляд на окне. За хрупким стеклом бушевал ветер и вековые деревья гнулись, словно молодая поросль.
Когда они проходили через холл, сквозняк сорвал оконную задвижку, окно распахнулось, и ветер промчался по дому, раздувая занавески и гася светильники.
Слуги с трудом затворили тяжелую раму. Лестница погрузилась в кромешную тьму. Сабина, затаив дыхание, ждала, не двигаясь с места, когда принесут зажженный факел. Огонь трепетал и чадил, тревожные тени метались по стенам.
– Дурная примета, госпожа, – горестно причитала Tea. – Должно случиться что-то плохое.
– Замолчи! – прикрикнула на нее Сабина и вошла в комнату матери.
Ее чуть не сбила с ног устремившаяся навстречу горничная.
– Госпожа рожает. Я должна позвать его светлость.
Сабина сделала шаг в глубь полутемной комнаты, но Tea удержала ее:
– Хоть ты и замужем, тебе не следует стоять у постели роженицы.
– Почему, Tea? – возмутилась Сабина. Старая служанка прошептала ей на ухо:
– Миледи нельзя беспокоить. Ты ее дочь. Она будет переживать за тебя. Рождение ребенка наш тяжкий женский долг. Тебе еще предстоит его исполнить… Но будет лучше, чтоб ты не знала заранее, как он тяжел… Господь милостив, ты навестишь миледи чуть позже и выслушаешь то, что она хотела тебе сказать.
Говоря это, Tea потихоньку подталкивала девочку к выходу из комнаты. Сабина молча покорилась. Она безгранично доверяла служанке, которая нянчила и баловала ее с самого рождения.
Она прошла в детскую спаленку Ричарда, пожелала брату доброй ночи, потом бесцельно побродила по замку, иногда присаживаясь с вязанием у огня и тут же вскакивая в тревоге. Мысленно она произносила страстные молитвы и просила у Бога пожалеть и мать, и ее дитя.
В полночь Tea отыскала ее, забившуюся в укромный уголок.
– Это был мальчик, но он сразу же умер.
– О Боже!
– Миледи стойко пережила потерю, хотя вряд ли у нее еще будут дети. Она хочет видеть тебя, госпожа. Только не смей плакать при ней. Будь такой же стойкой, моя леди, как твоя мать.
Леди Вудбридж была бела, как мел. Казалось, что вся кровь ушла из ее тела. Слабым движением руки она попросила дочь приблизиться к ее ложу.
– Не расстраивайся, доченька… Со смертью этого ребенка еще не все потеряно для нашего дома.
Сабина опустилась на колени и припала губами к сухой, горящей жаром материнской руке.
– Ты была мне всегда дорога, Сабина, так же дорога, как и маленький Ричард. Позаботься о нем, пожалуйста.
– Конечно, мама. Я так люблю его!
Лорд Вудбридж вдруг вышел из тени в дальнем углу комнаты. Сабина впервые увидела отца с поникшей головой. Его умоляющий тон насторожил девочку.
– Мама желает, чтобы ты поклялась на распятии, что будешь оберегать жизнь Ричарда. Может быть, скоро ты останешься одна… кто же возьмет на себя эту ношу, как не ты?
– Зачем ты так говоришь, папа?
Вместо ответа отец положил свою тяжелую руку на голову дочери и обратил ее взгляд в глубь комнаты, где поблескивало в слабом свете одинокой свечи изображение Христа на кресте.
– Клянусь, мама. Я сделаю все, что смогу. Только выздоравливай скорее.
«Прошу тебя, Господи наш… смилуйся над нами!» – мысленно обратилась она к небу с молитвой.
7
Уже пять недель прошло со дня похорон леди Вудбридж и младенца, но отец Сабины так и не смог прийти в себя после пережитой потери. Большую часть времени он проводил взаперти в своем кабинете, бесцельно перекладывая бумаги на столе или рассматривая книги, которые снимал с полок и вновь ставил на место, не читая. Он редко выходил к трапезе. Сабина едва узнавала в этом поникшем, постаревшем на глазах мужчине гордого и властного главу семьи и вождя могущественной партии, заставившей пошатнуться трон Стюартов.
